04:34 Ведь в этом | |
|
Каждый пустяк становится неисчерпаемой тайной. Входя однажды в дом к одному студенту, я встретил на лестнице одну собачонку, грустно сидевшую на задних лапках и грустно смотревшую прямо в мои глаза. Я остановился и чуть было не заговорил с ней. Ведь в этом существе бьется жизнь, ведь и оно полно страшных тайн. Что говорят эти глаза, устремленные на Вас, как у разочарованного человека, сохранившего, однако, нежность и знающего все наши напрасные земные воздыхания. Ваш, ваш и ваш А. Л. Москва, 27 апреля 1914 Дорогой друг Вера! Письмо Ваше получил давно, но так как время — мой заклятый враг, и, в сущности, я уже им побежден, то ответить Вам приходится только сегодня. Из Вашей открытки вижу, что Вы лаете и ближе узнать мою жизнь. Не хочу сказать, что это мне приятно: не стоит говорить о приятности (хотя, насколько мне известно, на деле я очень много болтаю об этом). Но хотелось бы просто поблагодарить Вас за дорогую для меня память,— дорогую тем более, что между нами тысячи верст, между нашими свиданиями... да Бог его знает, сколько еще пройдет, кроме прошедших уже полутора лет? Дорогая, скажете, память, а сам говорил, что не будет говорить о приятности? Да, дорогая память, но разве дорого только то, что приятно? Жизнь моя мало переменилась за последние полгода. Т. е. внешним образом я и не способен меняться, и никогда не думал даже. Книги, театр, концерт, университет и пр. — ся теории, то как будто все стало гораздо яснее. Пришел к выводу, что мое прежнее направление мыслей и чувств (т. | |
|
| |