02:16 У окна сидел | |
|
Потом я у многих спрашивал: попадался ли такой человек? Большинству не попадался. Но это как раз оптимальный случай отношений. Сергей: Повезло тебе. А я пришел и три дня пил. Народу заходило много, мое дело было простое: от стола стакан поднимать. Очухался через три дня, мама говорит: пойдем, что ли, в магазин сходим, хоть на мир поглядишь... Дома высокие, море людей, и все кругом свои — Россия! — опасаться никого не надо, и всякого расцеловать го- чего-то: автоматного ремня на плече. Мать трешку достала — я ее как диковинку разглядывал,— два года, понимаешь, трешку не видел. Очередь небольшая, человек пять. Бабушка — «божий одуванчик» подходит. Старая совсем, очки на резинке, а стекла в палец толщиной, пуленепробиваемые. А тут дядечка откуда ни возьмись — здоровый, рожа красная, распихивает всех — бабушка в сторону отлетела, деньги ее рассыпались... А я в шоке стою, чувствую, тормоза уже не держат. Что же вы, говорю, дядя, делаете? Вы ветеран войны, у нас ветеранов уважать привыкли, но ведь мать эта, наверное; по две смены у станка стояла, когда была война, нельзя так. А он на меня: отвали, сопляк! И я понял, сейчас буду с ним разговаривать, как там привык: пока дух не испустит... Хорошо, мать вмешалась, схватила в охапку, увела. Потом две недели у окна сидел, боялся из дома выходить, и единственное, о чем жалел,— что автомат свой не привез. Игорь: Так или иначе, с этим сталкивается большинство. У меня тоже было — не так, возможно, остро, но было. Что нам надо? Немного. Человеческого отношения к себе. | |
|
| |