Персональный сайт

И бумажки, по которым докладчики и ораторы зачитывают свои мысли, уже пожелтели и сломались по углам, только в них имена вождей прошлых переписаны на вождей нынешних, а остальное как было, так и осталось — ветры и бури пронеслись над головами заслуженных, благополучно завершаю- щих свой земной путь, и даже перхоть не сдули ни с них, ни с бумаг и трудов ихних. В зале гул недоумения и раздражения. Кто-то из «невыдержанных» все же затесался в зал и выкрикнул: «Зачем нас сюда собрали?» В первом же перерыве ко мне подошел наш главный секретарь Союза писателей, Владимир Карпов, ругается совсем как в пехотной траншее, откуда в разведку множество раз ходил и Звезду Героя добыл, говорит: «Ведь тошно слушать это унылое старичье». Я ему сказал, что в Москве пролетом, мысленно уже за океаном нахожусь, к выступлению совершенно не готов, а когда выступаю без бумаг, всегда после этого недоразумения и неудовольствия бывают, и что ему надают по одному месту.

А он говорит, что ему привычно, что там у него уже мозоль, и чтоб я не увиливал... Сказал я с той трибуны все, что думал о нашей жизни,— о войне, о литературе и истории, думаю, дадут Карпову по мозоли и мне по шее. Вот уже ответственный товарищ навстречу движется.

А он, ответственный товарищ, руку мне пожал и сказал, что ему по душе пришлось мое выступление, и, узнав, что я должен сейчас вот ехать в аэропорт, позвал меня с собой обедать. А я ему говорю, что никогда с секретарями ЦК не обедал. А он смеется: «Надо и это испытать!»— «А кормят вас как?» — «Да неплохо кормят, сейчас убедитесь в этом».