Персональный сайт

Все быстротечно. В ряду: ветер, роса, звук, кристалл — все слова так или иначе сближаются по своему значению. Это значение можно выразить общим понятием «мимолетность».

Кристалл в данном случае не столько твердое вещество, сколько блеск граней, нечто уловимое, но мгновенное. Подтверждением этой мысли могут служить строки из другого стихотворения Случевского: Люблю я в комнате сиянье хрусталей. Вдруг, нежданно блеснут то в том углу, то в этом, Сверкают, яркие, из сумрачных Зеленым, пурпурным иль темно-синим цветом. И тут же гаснут все; но вот опять блестят, Чуть с места я сойду; и снова погасают... Однако весь этот прекрасный зримый мир находится «в подчинении, в бессилье и цепях».

Над ним властвует закон тяготения, детерминированности всех явлений. Возникает противоречие между мимолетностью и «тяготением». Каков же другой великий мир? Он свободный, нетленный, здесь «вершит... нерукотворные и вечные дела» мысль все объемлющая. Но и здесь возникает дисгармоничность: свободная мысль, для которой нет дебрей, для которой везде просека, «порой грешит, смутясь в исканьях хлеба».

И в земном, и во внутреннем мирах Случевский видит и прекрасное, и безобразное. Подчи- грех — вот то зло, которое нарушает гармонию и в природе, и в области чувств. Если первоначально намечалась оппозиция «видимый — невидимый», то теперь деление осуществляется по другому основанию: «добро — зло».

Если для Жуковского двойственным представляется только видимый мир, то Случевский ощущает двойственность и в мире внутреннем.