Персональный сайт

И привычка доверять жизненные впечатления графическому дневнику сохранилась у поэта, считает Шаталова, на всю жизнь. И наконец, самое сенсационное утверждение — Л. Н. Шаталова выдвинула доказательства того, что многие рисунки Лермонтова заключают в себе криптограммы (криптография — тайнопись, система изменения письма с целью сделать текст непонятным для непосвященных лиц), которые художница пытается дешифро- Кто те посвященные, которым эти шифрограммы адресовались? Кого намеревался мистифицировать поэт — своих современников или грядущих читателей? Верил ли в то, что эти шифрограммы кто-то прочтет? Если, по гипотезе Л. Н. Шаталовой, рисунки поэта подписные, а не анонимные, и это дей ствительно личная исповедь поэта, тогда многое и в его биографии житейской, и в биографии духовной, в самом творчестве можно и нужно будет осмысливать заново.

Л. Н. Шаталова применяет свой специфический метод исследования — пиктографический (пикто — рисую, графо — пишу; по ее мнению, Лермонтов сам обладал пиктографическим восприятием), и в этом она является первопроходцем... Раннее осознание поэтом своей исключительности, не по годам развившийся ум и таинственная история, в которую он попал,— все это явилось первопричиной таких строк: Я не хочу, чтоб свет узнал Мою таинственную повесть: Как я любил, за что страдал; Тому судья лишь бог да совесть. Лермонтовская смена масок — от холодного презрения до дьявольской усмешки — ввела в заблуждение не одного мемуариста, и облик поэта в воспоминаниях современников предстает перед нами в неизменном противоречии («И, может быть, я завтра умру!., и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно...» — из дневника Печо- То, что в его судьбе была тайна, которую он, лирик, так и не открыл нам, чувствовало каждое новое поколение...