02:45 Продолжительной Умер | |
|
Неужели мы все огрубели Возле стали, чугуна? Все же нет... Подступает тупая Боль под сердце, припомнишь едва: Это женская ласка скупая Вечно в памяти нашей жива. Я видел седых детей... Не белобрысых, не русых. Я видел седых детей Пресней дождевой воды Спирт показался во фляге, Когда привели седых Детей в партизанский лагерь. В глазах заморожен Пронзительнее штыка, И рыжий, как солнце, комбриг Не допросил «языка». Сказал по-русски: «Взгляни». Тот понял и посмотрел... Седые дети, они Знали слово «расстрел». Не спали среди тишины Седые дети войны. Вижу, как скачут по кле Слышу — уздечки звенят удилами, Чую, как тиною пахнет в затоне На удивительно ласковой Жалко, $же и #же Медленней кони, уздечки — скромнее. Ладно, что сердце нисколько К жизни: вдогонку несется за Выплеснет силы до капли последней Тихо пройдется по-вдоль переулка Чтоб услыхать, как в деревне соседней Чье-то забилось — задорно и гулко. ...В славном, раскованном, слаженном звоне, Словно два друга столкнулись сердцами Вижу, как скачут по клеверу Слышу, уздечки звенят бубенцами Я какой-то раздражительный Какой-то не такой... От тяжелой, продолжительной Умер друг мой дорогой. Не сказать, что был молоденьким, Но — отнюдь не стариком... Мать звала его Володенькой, Вовой, Вавою, Сынком. Сколько их, могил распахнутых, Перед взорами души? Сколько их, земель распаханных, Для овса, пшеницы, ржи? Жизнь почти что подытожена, Повторенью — не бывать. Долгой болью убивать? Скрипы уключин над паром Пара воронок от весел за лодкой - Вечности незаходящей Память мгновенная жизни короткой. | |
|
| |