Персональный сайт

И, проходя по скверу, Эрвин увидел девушку в белом платье, сидевшую на корточках и двумя пальцами теребившую толстого мохнатого щенка со смешными бородавками на брюхе. Она нагибала голову — сзади оголялась шея — перелив хребта, светлый пушок, круглота плеч, разделенных нежной выемкой,— и солнце находило жаркие золотистые пряди в ее каштановых волосах. Продолжая игру со щенком, она встала с корточек и, глядя вниз на него, хлопнула в ладоши — и щенок перевернулся на земле, отбежал в сторону, мягко упал на бок.

Эрвин присел на скамейку и мгновенным, робким и жадным взглядом окинул ее лицо. Он увидел его так ясно, так пронзительно, с такой совершенной полнотой восприятия, что, быть может, долгие годы близости ничего не могли бы открыть ему нового в этих чертах. Ее неяркие губы чуть вздрагивали, словно повторяя все маленькие, мягкие движения щенка, вздрагивали ее ресницы,— такие сверкающие, что казались тонкими лучами ее играющих глаз,— но, быть может, прелестнее всего был изгиб щеки — слегка в профиль,— этого изгиба, конечно, никакими словами не изобразишь. Она побежала, замелькали ее гладкие ноги,— за ней покатился мохнатым шариком щенок.

И вдруг Эрвин вспомнил, какая власть ему дана, и, затаив дыхание, стал ждать знака, и в это мгновение девушка на бегу обернулась и сверкнула улыбкой на живой шарик, едва поспевавший за ней. — Первая,— мысленно сказал Эрвин и встал со Пошаркивая по гравию ярко-желтыми, почти оранжевыми башмаками, Эрвин вышел из сквера. Его взгляд постреливал по сторонам,— но, потому ли, что девушка со щенком оставила в его душе солнечную впадину,— он все не мог найти женское лицо, которое бы ему понравилось.