01:08 Для того, чтобы | |
|
пуз.). фон неистовому бренчанью гитары, доносившемуся из комнаты Лайкэма. Судя по ярости, с которой он ударял по струнам, с ним произошло что- то более катастрофическое, чем обычно,— к счастью, Лайкэм брался за гитару только в минуты сильнейших потрясений. Я вошел в комнату, зажимая уши. — Ради бога! — взмолился я. Через открытое окно доносился громкий глубокий ми-бемоль Большого Тома с обертонами, а гитара резко и истерично издавала ре-бекар. Лайкэм засмеялся, бросил гитару на диван с такой силой, что все ее струны издали жалобный стон, и вскочил мне навстречу. Он хлопнул меня по плечу с таким пылом, что я поежился. Лицо его излучало радость и возбужде- Я способен сопереживать человеческие страдания, но не радости. В счастье других людей есть что-то странно-грустное. — Ты весь вспотел,— холодно сказал я. Лайкэм вытер лицо, но продолжал ухмыляться. — Ну, что на этот раз? — спросил я.— Снова обручился и собираешься жениться? Лайкэм воскликнул с ликующим восторгом человека, который наконец нашел возможность освободиться от бремени гнетущей его тайны. — Нет. Много, много лучше! — Еще какая-то любовная интрига, более неприятная, чем обычно,— Я знал, что накануне он был в Лондоне: срочный визит к дантисту представил предлог для того, чтобы остаться там — Не будь пошляком,— сказал Лайкэм с нервным смешком, который показывал, что мои подозрения имели очень веские основания. | |
|
| |