02:12 Четвертый по шее надавал | |
|
Ехал в темноте, запрещающий знак не заметил и напоролся на милицию. Права отобрали. Говорят: вылезай из тачки, топай, потом придешь с правами разбираться. Куда вылезать? Куда он ночью без машины? Ну пробейте дырку в правах — и дело с концом. Нет. Поехали в отделение разбираться. Один страж порядка ему говорит: ты права кончай тут качать, знаем мы ваших, вечно права качаете, между прочим, «а-ка-эмами» там приторговы- На это ему Икрам ничего не сказал. Он палку из руки переложил и ударил. Приложил крепко. За такое поведение его немного поучили. Двое — за руки держат. Один — сзади за волосы. Четвертый по шее надавал. Можно было бы отбиваться ногами, но ног у Икрама нет. В камере бывалая публика на нарах отдыхала, и для него места там не было, спросили только с нар, какое такое преступление он совершил, и продолжали смотреть свои арестантские сны,— большинству эти сны еще пятнадцать ночей глядеть предстояло, и никто не подвинулся. Вот он и простоял всю ночь на своих протезах. — Тут на «Двенадцатом этаже», в передаче этой по телевизору, один школьник говорит, а что вы, афганцы, меня все воспитываете? Сами-то хороши... Дурак ты, мальчик. Будь на войне, действовал бы по при- чебное: протезы никуда не годятся, заживляющие мази дороги, да и не всегда их достанешь, диспансеризация им регулярная нужна, а то было дело, Андрей Бураков — теперь тоже студент и друг семьи — так себе протезом ногу натер, что едва до осложнений не дошло... Но что эти врачебные заботы по сравнению с другими? С теми, от которых Наташе иногда делается страшно? А жизнь понемногу складывается. | |
|
| |